И чтобы не было ошибки, начальник охраны ткнул пальцем в "богомерзкую тварь" пальцем. Подобного оскорбления аристократ не стерпел и начал вытаскивать свой меч. Но не успел. Бывший хозяин моего нынешнего тела не стал с ним цацкаться и достал свой клинок быстрее. Стремительным ударом он зарубил подонка Агилоса и бросился на эльфа. Но тот успел спрятаться за своих воинов. К верзиле присоединились его подчиненные, и началась массовая схватка. К сожалению, дело сразу обернулось против охранников, нанятых Агилосом. Эльф достал лук и, стреляя с поразительной быстротой и точностью, буквально за несколько мгновений расстрелял половину нападавших. Остальные охранники были убиты или оглушены в рукопашной в течение следующих пары минут. Дольше всех продержался их предводитель, тот самый, чье тело я теперь занял, умудрившийся заколоть стремительными выпадами двоих бойцов эльфа. Но его в итоге смяли, выбили оружие из рук и повалили на землю. Темнокожий эльф распорядился верзилу и выживших охранников связать и присоединить к группе рабов. Потом пленников погнали лесной дорогой к тайному лесному храму. Ютас считал, что колдун-садист просто воспользовался в своих грязных целей древним сакральным местом. Паренек слышал, что в Дангоре остались эльфийские святыни, в которых старые хозяева этого мира поклонялись некому творцу всего сущего, которого еще называли Спящим Богом. Почему спящим, где еще находятся подобные храмы — ничего этого Ютас не знал. Далее рабов привели на поляну, напоили сонным зельем и наш рыжий друг уснул.
— Ютас, а почему черный эльф так торопился? — задал вопрос Масумото.
— Как же, господин, вчерашний день был днем летнего солнцестояния, а ночь — самая короткая ночь в году. Это самый важный праздник в Дангоре. Во всех странах, где говорят на мелотском языке, отмечают этот праздник. Самые важные ритуалы, камлания у шаманов совершаются в этот день и эту ночь.
— Значит и тут тоже солнцестояние 21-го июня — неосмотрительно поинтересовался японец.
Ютас удивленно воззрился на гнома:
— Что такое "и-э-юнь"? — по буквам повторил он названия месяца — Вчера был 10-й день месяца Дракона года Песочных часов, по тирийскому летоисчислению идет десятый месяц Плевень три тысячи седьмого года от сотворения мира.
— Ютас, должен тебе признаться — сделал я знак японцу, чтобы он не вмешивался — мы не из этого мира. Мы вчера ночью заснули в наших телах, а проснулись уже в новых. В нашем мире нет ни эльфов, ни гномов, не говоря уж об орках. Магия, заклинания — все это выдумки писателей. Этого тоже ничего нет.
Паренек, услышав эту новость, впал в состояние легкого шока, которое впрочем долго не продлилось. Какое-то время он недоверчиво смотрел на нас, но в мире, где чудеса, по-видимому, являются банальностью, такой поворот не казался ему слишком шокирующим. Живой ум и любопытство быстро одолели шок и Ютас бросился расспрашивать нас о нашей жизни на Земле, обычаях, народах… По мере возможности я удовлетворил его интерес и мы вновь отправились в путь. Интересно, попробовал бы кто-нибудь на Земле заявить, что он из другого мира… Как пить дать, примут за психа. Впрочем, среди интеллектуалов можно было бы сойти и за приверженца учения о реинкарнации — мол пришелец из иного мира, родившейся в теле человека… Тут, у нас, правда, не рождение, а вселение получилось, а вселяются кто? Демоны, бесы… Тьфу! Чушь какая-то в мысли лезет! — я встряхнул головой.
Пока шли, пробираясь через лес, я все обсасывал сложившеюся ситуацию с разных сторон. Ясно, что наше попадание сюда, в этот мир носило какой-то мистический, чтобы не сказать магический характер. Я выделил два фактора, возможно оказавших влияние на перенос. Вернее даже три. Во-первых, это практически идентичные "Стоунхенджы" и тут и там. Во-вторых, время. На Земле и в Дангоре совпадают дни летнего солнцестояния. Точнее, и там и тут оказалось летнее солнцестояние, и совпали они по времени в моей жизни, а сама по себе одновременность, как я смутно помнил из релятивистской теории, явление относительное, но не стоит этими деталями забивать себе голову. И, наконец, третий фактор — сон. Когда мы попали сюда мы что делали? Правильно, спали. И я, и японец. Потом местная легенда про Спящего Бога, мой кошмар с пылающим псом. Короче, надо бы проконсультироваться с местными специалистами.
— Ютас, а как тут у вас дела обстоят с нормальными, вменяемыми колдунами? — спросил я перепрыгивая поваленное дерево — ну, там академия магии какая-нибудь, университет, школа знахарей наконец…
— Есть остров Магов в Северном океане, а в пустыне на юге, — понизив голос, слегка испугано продолжал Ютас — говорят, существует город некромантов Некрополис, откуда, правда, простые смертные никогда не возвращались.
Порасспросив паренька поподробнее, я выяснил, что свои волшебники есть практически у каждого народа. У гоблинов и орков — шаманы, у эльфов — загадочные друиды, про западные страны Ютас мало что знал, а вот у восточных народов монополию на подготовку заклинателей захватил остров Магов — все более-менее стоящие специалисты проходили подготовку в этом загадочном месте.
— А гномы, что у них сверхъестественного есть? — продолжил тему наш японец.
— Гномы? — удивился рыжий паренек — у них ничего нет. Они, ну… убогие что ли. Нет, ни о каких магах-коротышках я не слыхивал.
В итоге ничего конкретного про гномов Ютас нам не рассказал, отделавшись ответом, что мы, мол, сами когда-нибудь все увидим.
Лес постепенно стал редеть и к вечеру второго дня нашего пребывания в этом чудесном мире, мы вышли на опушку. Солнце еще не успело закатиться за горизонт, и я разглядел совсем недалеко небольшой хуторок — всего несколько строений. К нему-то мы и направились. Но прежде ограбили местных огородных пугал на предмет одежды. Хоть и рваные штаны, а не прикрыть голый зад нельзя — народ не поймет. Приоделись, спустились с пригорка, и смело постучали в деревянные ворота. За ними раздался лай собаки и спустя пару минут строгий мужской голос — Это кого там еще Жнец [3] принес?!
Интерлюдия. Эльфы.
Мелитор, Курган Скорбящих, 11-й день месяца Дракона года Песочных часов.
Высокий, пожилой эльф, с небольшой золотой короной на седой голове, стоял возле скромной каменной могилы у огромного, шагов двадцать в диаметре дерева. Крона Пелиона — а это был именно Пелион или его еще называют в Империи Драконов "элфийский дуб" — терялась в небесной синеве. Да и синева еле-еле проглядывала сквозь листву исполинов, из которых состоял великий восточный лес Дангора. Никто не знал, как далеко тянется пуща остроухих с запада на восток — поговаривали, что не меньше недели полета орла. И здесь, в сердце эльфийского государства — столице Мелиторе, Верховный правитель грустил возле могилы своей первой и единственной жены. Больше ста лет прошло, как погибла Луминэль, но боль по-прежнему жила в сердце короля Эльдара. Раз в год он приходил к месту упокоения своей супруги и никто, ни один а ареофаг [4] или даже Первосвященник-Друид не смели потревожить его в минуты скорби.
Но не только скорбь являлась причиной ежегодных визитов. На могиле жены Эльдар просил совета и мудрости у духа усопшей. Именно покойной жене Верховный правитель мог не лукавя поведать то, что его тревожит и волнует. А волновало эльфа многое. Во-первых, неурожай плодов Пелиона "атари" — третий за последние два года. Деревья плодоносят трижды в год, являясь основой сельского хозяйства жителей Великого леса. Каждый плод-атари состоит из трех камер — в каждой из которых находятся различные виды съедобных белковых масс. Нет урожая — нет запасов на будущее. Нельзя сказать, что эльфы голодали — такое за всю тысячелетнюю историю этого народа случалось всего несколько раз, но неурожай вселял в сердца подданных Эльдара страх и неуверенность. А те, в чьи обязанности входило следить за Пелионами — маги-анималисты Первосвященника-Друида занимались совершенно не тем. И это во-вторых.